А если...


А если ночь? И я к тебе приду
пугливой кошкою по краешку карниза
Захлопнешь форточку?
и кость, как будто вызов
перчаткой бросишь за порог
сперва его посыпав солью?
Распределив слова и роли
легко играть в благоразумных.
Не так ли?
Капли
солоноватые на стеклах -
всего лишь дождь...
Чтож
это значит, что просто буду сниться. (С) Джонни Ольгар


Я хочу, чтобы сегодня тебе снились бледно-фиолетовые тени потолка, в которых будет плавать мой образ. Чтобы ты, выкуривая сигареты, не замечал времени, и в удучающей комнате наблюдал за одинокими птицами в ночных голых ветвях деревьев.
У тебя меж мальцев будет игральная кость. Белая с черным - как все самые обычные игральные кости. Ты иногда будешь переворачивать ее, слушать призрачные шаги по квартире, шум и плеск воды - я могла бы быть там, в ванной, омывая себя, русые волосы заправляя под полотенце в полоску.
Я хочу, чтобы сегодня ты не сжимал телефонную трубку в руках, а лег спать. Просто - спать. Чтобы не было боли, кусочка отчаянного шепота, протянутых пальцев к своим собственным плечам от подбирающегося холода сквозь щель в окнах. Чтобы сизый дым превратился в туманный и лиловый, чтобы подушка стала подругой, а завтра солнце светило в очки, одетые не по сезону.
Спи...
Мои тонкие ножки пройдутся по воде, оставляя круги, не теряя легкости, проскользнут к тебе на кухню. Я заберу игральную кость, проведу по щеке голубоватой ладонью и отойду.
Я хочу, чтобы завтра ты просто заплакал. Впервые за долгое время, выплакал бы грусть по мне, посмотрел бы в чистое голубое небо, не увидил бы там меня, мой сожженый дом со мной, лиловый бархат свечей в твоих кошмарах. Потом бы ты засунул руки в карманы спортивной куртки, прикурил бы и - ушел.
Кость упала из моих рук, прозвенел звонок телефона, твоя тень отделилась от тебя, тряхнула грустно бубенцами, и вышла из темной кухни. В твоих пальцах тлела сигарета, губы улыбались, глаза были закатаны - казалось, твое удовольствие настигло тебя.
И в холодном утреннем дне, посреди заснеженной дороги ты пойдешь. Остановишься, плывя над белым покровом, у остовов разрушенного дома, у горстей невыметенного метелями пепла, упадешь на колени и будешь громко смеяться.
Бубенцы будут петь песню тебе.