Структурно-функциональную модель мозга как субстрата психической деятельности

А.Р.Лурия предложил структурно-функциональную модель мозга как субстрата психической деятельности. Согласно этой модели, весь мозг можно разделить на три структурно-функциональных блока:

- энергетический блок;

- блок приема, переработки и хранения экстероцептивной информации;

- блок программирования, регуляции и контроля сложных форм деятельности.

Любая ВПФ осуществляется при обязательном участии всех трех блоков. Каждый блок характеризуется особенностями строения, физиологическими принципами, лежащими в основе его работы, и той ролью, которую он играет в обеспечении психических функций.

Первый блок - это блок регуляции энергетического тонуса и бодрствования. Только в условиях оптимального бодрствования человек может наилучшим образом принимать и перерабатывать информацию, вызывать в памяти нужные системы связей, программировать деятельность, осуществлять контроль над ней. Аппараты, регулирующие и обеспечивающие тонус коры, находятся не в самой коре, а в лежащих ниже стволовых и корковых отделах мозга: ретикулярная формация ствола мозга, неспецифические структуры среднего мозга, лимбическая система, область гиппокампа.

Е.Д.Хомская говорит, что функциональное значение первого блока в обеспечении психических функций заключается в следующем:

- в регуляции процессов активности, в поддержании общего тонуса ЦНС, необходимого для любой психической деятельности (активирующая функция);

- в передаче регулирующего влияния мозговой коры на нижележащие стволовые образования (модулирующая функция).

За счет нисходящих волокон ретикулярной формации высшие отделы коры управляют работой нижележащих аппаратов, модулируя их работу и обеспечивая сложные формы сознательной деятельности. При поражении ретикулярной формации снижается продуктивность ВПФ, в первую очередь - непроизвольного внимания и памяти, нарушается активность, сон. В случае массивных поражений стирается грань между сном и бодрствованием, человек находиться в полусонном состоянии, у него страдает ориентировка во времени и месте.

Первый блок мозга участвует в обеспечении психической деятельности, в первую очередь в организации внимания, памяти, эмоционального состояния в целом;

участвует в регуляции эмоциональных (страх, гнев, боль, удовольствие) и мотивационных состояний;

воспринимает и перерабатывает разнообразную интероцептивную информацию о состоянии внутренних органов и регулирует эти состояния.

Второй блок - блок приема, переработки и хранения информации расположен в наружных отделах новой коры (неокортекс) и занимает ее задние отделы, включая в свой состав аппараты затылочной, височной и теменной коры. Она включает:

- первичные зоны (обеспечивающие прием и анализ поступающей извне информации),

- вторичные зоны (выполняющие функции синтеза информации от одного анализатора),

- третичные зоны (основной задачей которых является комплексный синтез информации).

Третий функциональный блок мозга - блок программирования, регуляции и контроля сложных форм деятельности. Он связан с организацией целенаправленной, сознательной психической активности, которая включает в свою структуру цель, мотив, программу действий по достижению цели, выбор средств, контроль за выполнением действий, коррекцию полученного результата. Обеспечению этих задач и служит третий блок мозга. Аппараты третьего блока расположены кпереди от центральной лобной извилины и включают в свой состав моторные, премоторные, префронтальные отделы коры лобных долей мозга. Этот блок оказывает модулирующее влияние на первый и на второй блоки, что приводит к активности коры головного мозга, так и к изменению порогов ощущения и восприятия.

Каждая форма сознательной деятельности всегда является сложной функциональной системой и осуществляется, опираясь на совместную работу всех трех блоков мозга, каждый из которых вносит вклад в обеспечение всего психического процесса в целом.

Первый блок участвует в формировании мотивов любой сознательной деятельности, второй - обеспечивает операциональную сторону деятельности, а третий - отвечает за формирование целей и программ деятельности. Нарушение работы каждого из блоков обязательно приводит к дезинтеграции психической деятельности в целом, но каждый раз по-разному, так как приводит к нарушению соответствующих стадий деятельности.

В организации любой психической функции принимает участие как левое, так и правое полушарие, но при этом каждое из них вносит свой специфический вклад. Под функциональной асимметрией понимается различное по характеру и неравное по значимости участие левого или правого полушария мозга в осуществлении психических функций. Клинические наблюдения показали, что речевые нарушения возникают преимущественно при поражении левого полушария, в то время как поражение правого приводит к появлению своеобразного симптомокомплекса, включающего нарушение схемы тела, выпадение поля зрения, нарушение пространственной ориентировки.

@темы: Шпоры

---

Структурно-функциональные принципы работы мозгаа

в) Структурно-функциональные принципы работы мозга

Кора головного мозга представляет собой поверхностный слой, покрывающий полушария головного мозга и образованный преимущественно вертикально ориентированными нервными клетками, их отростками, пучками афферентных и эфферентных нервных волокон и клеток нейроглии.

Шестой слой (афферентный) состоит из мелкозернистых клеток, связан с органами чувств. Пятый слой (эфферентный) включает в себя гигантские пирамидные клетки, генерирующие импульсы к клеткам. В четвертый слой коры приходят волокна, несущие импульсы, возникающие в периферических рецепторах. Эти три слоя образуют первичные или проекционные зоны коры. Поверхность полушарий изрезана глубокими щелями и бороздами, которые разделяют ее на доли: лобную, теменную, затылочную, височную. Соответственно выделяют теменную (общечувствительную), затылочную (зрительную), височную (слуховую) первичные зоны коры. Их основная функция - прием и анализ возбуждения, поступающего от периферических рецепторов. Нормальный доношенный ребенок рождается с уже сформированными первичными зонами коры больших полушарий.

Над каждой первичной зоной коры надстраивается система вторичных зон, в которых преобладают более сложные по своему строению второй и третий слои коры. Они состоят из клеток с короткими аксонами, поэтому возбуждение не выходит за их пределы, а циркулирует внутри слоя, обеспечивая, таким образом, ассоциативные функции, т.е. способность к установлению ассоциаций (синтезу возбуждения). Третий слой состоит из мелкозернистых клеток с короткими аксонами, а второй - из пирамидных клеток с короткими аксонами. Выделяют вторичные теменные (общечувствительные), затылочные (зрительные) и височные (слуховые) зоны коры. Вторичные зоны созревают к 2-3 годам.

На границах между корковыми представительствами отдельных чувствительных зон коры больших расположены клетки первого слоя (клетки с короткими аксонами). Этот слой образует третичные или ассоциативные зоны коры, основной функцией которых является вторичный синтез возбуждения. В коре головного мозга можно выделить две группы третичных зон: задняя или височно-теменно-затылочная и передняя. Третичные зоны коры обеспечивают совместную работу корковых звеньев отдельных анализаторов - наиболее сложные интегративные функции коры головного мозга. Задние третичные созревают к 6-7 годам, а передние - к 14-15 годам.

Все эти системы мозга работают в тесном взаимодействии друг с другом. А.Р. Лурия подчеркивает, что отдельные слои коры неравномерно распределены в топографически различных участках коры головного мозга. Число исходных клеток невелико, однако характер объединения нейронов, их связи друг с другом, их расположение позволяет бесчисленное количество вариантов связей.

Е.Д. Хомская, опираясь на современные представления об основных принципах организации мозга как субстрата психики, обосновывает два основных принципа теории локализации высших психических функций:

-принцип системной локализации функций (каждая психическая функция опирается на сложные взаимосвязанные структурно-функциональные системы мозга);

- принцип динамической локализации функций (каждая психическая функция имеет динамическую, изменчивую мозговую организацию, различную у разных людей и в разные возрасты их жизни).

@темы: Шпоры

---

Подходы к решению проблемы

Функционалистский подход

В отличие от предыдущих он дает, на мой взгляд, гораздо более широкие методологические и теоретические возможности для разработки проблемы «психика и мозг». С этих позиций психические явления * рассматриваются в качестве функциональных состояний мозга, как функциональные свойства протекающих в нем нейрофизиологических про цессов. Такой подход логически противостоит парадигме физикализма и служит основанием для развития весьма влиятельного в западной философии «функционального материализма» (Х.Патнэм, Дж.Фодор, ДЛюис, Д.Деннет и др.). «Функциональный материализм» выступает как альтер нативный ко всем разновидностям «физикалистского материализма». Х.Патнэм подчеркивает, что функциональные отношения и свойства' нередуцируемы к физическим отношениям и свойствам. По его словам, «функциональная организация системы в принципе логически отличается как от описания в плане ее физико-химического состава, так и от описания в плане ее актуального и потенциального поведения»36.
Функционалистский подход связан с развитием кибернетики, теории информации, семиотики, системных и структуральных исследований. Средства функционалистского описания дают широкие возможности для охвата в единой концептуальной модели психических и нейрофизиологических явлений. Они позволяют логически корректно выражать такие свойства психического как смысл, ценностное отношение и интенциональность.
Разумеется, существуют различные способы интерпретации самой парадигмы функционализма (которую можно так именовать по аналогии с парадигмой физикализма), а соответственно, и разнообразные пути решения в рамках этой парадигмы вопроса о соотношении психических явлений с мозговыми процессами. Наряду с попытками прямого представ ления, так сказать, «ментальных состояний» в качестве функциональных нейрофизиологических состояний головного мозга встречаются, напри мер, попытки рассматривать психические явления как идентичные некоторым мозговым лингвистическим структурам, несущим значения. Как полагает А Данто, «ментальные состояния» допустимо идентифицировать с мозговыми лингвистическими структурами, которые представляют собой
разновидность знаковых систем. Будучи сами по себе физическими, они функционируют согласно лингвистическим правилам. «Ментальные состояния» суть значения этих знаковых систем37. Именно в таком случае, по мнению АДанто, мозговым процессам, несущим значения, можно 1Гриписывать качество интенциональности.
В русле функционалистской парадигмы решается проблема отношения психических явлений к мозговым процессам и различными представлениями «эмерджентистского материализма». Эмерджентное свойство, будучи историческим новообразованием, не допускает чисто физического объяснения, оно по необходимости носит функциональный характер. Не случайно разработка идей «эмерджентистского материализма» встретила поддержку со стороны ряда крупнейших западных нейрофизиологов, предпочитавших ранее картезианский дуализм неприемлемому для них физикалистскому редукционизму. Мы имеем в виду прежде всего задающегося исследователя мозга Р.Сперри, который еще более десяти лет назад примкнул к позиции «эмерджентистского материализма», широко используя его теоретические установки для объяснения связи психических явлений с мозговыми процессами38. Другим примером может служить известный физиолог Д.Хебб, написавший предисловие к книге М.Бунге, в которой защищается один из вариантов «эмерджентистского материализма»39.
Среди советских нейрофизиологов, уделявших значительное внимание психофизиологической проблеме, идеи функционалистского подхода использовали и развивали П.К.Анохин, Н.А.Бернштейн. Наиболее значительный вклад в разработку функционалистской модели соотношения психических явлений и мозговой нейродинамики внесен Н.П.Бехтеревой и ее школой. В работах этих ученых ставится задача расшифровки мозговых кодов психических явлений. Последние рассматриваются в качестве информационных процессов, что создает, по нашему мнению, плодотворную перспективу исследований и способно обогатить функционалистский подход в целом40. Не вдаваясь в детальную оценку результатов исследований мозговых кодов, отметим, что они проводятся на основе вживления в соответствующие структуры головного мозга микроэлектродов с целью лечебных мероприятий. Опыт использования стереотаксических методов в школе Н.П.Бехтеревой существенно продвинул наши представления о психофизиологических корреляциях, положил начало такой исключительно важной в этом отношении дисциплине как стереотаксическая семиология41. Значительный теоретический интерес представляет общая информационно-кодовая концепция психической деятельности и ее мозговой организации, развиваемая в последние годы Н.П.Бехтеревой и ее сотрудниками.
Нам думается, что трактовка психических явлений как информационных процессов, осуществляемых головным мозгом, открывает весьма широкие методологические возможности для разработки проблемы «со знание и мозг». Такая трактовка выступает как типичный вариант конкретизации функционалистской парадигмы в области разработки указанной проблемы. В свою очередь понимание психических процессов и состояний как информационных допускает разные интерпретации и ведет к различным концептуальным решениям42.
Одним из таких решений является предложенный нами более четверти века тому назад информационный подход к проблеме «психика и мозг», получивший затем развитие в ряде работ43. Суть информационного подхода (как разновидности функционального подхода) определяется общей теоретической идеей самоорганизующейся системы и связанным с ней комплексом общенаучных понятий, раскрывающих существенные свойства самоорганизации. Центральное место среди этих понятий занимает взятое в широком смысле понятие информации. Последнее по своему содержанию является, если так можно выразиться, двумерным, ибо фиксирует и семантический (а также прагматический) аспект информации, и ее кодовую форму, т.е. позволяет отобразить в едином концептуальном плане и свойства «содержания» информации и свойства ее материального носителя, свойства ее кодовой организации (пространственные, энергетические и другие физические характеристики).
Поскольку феномен сознания требует «содержательного» описания (в контексте понятий смысла, ценности, интенциональности), а мозговые процессы предполагают описание в естественнонаучных терминах (в контексте понятий о пространственных и физических свойствах), понятие информации позволяет достаточно корректно охватить и совместить в едином теоретическом плане оба этих разных типа описаний, а тем самым послужить основой для концептуального объяснения связи явлений сознания с мозговыми процессами. Ведь вполне естественно интерпретировать всякое явление сознания в качестве информации (ибо оно всегда есть отображение чего-либо, а значит, несет субъекту об этом информацию; оно интенционально, направлено на определенный объект, не бывает «пустым»). Но информация по необходимости имеет свой носитель, не существует вне и помимо своего материального носителя; и если явления сознания интерпретируются в качестве информации, то ее носителем выступает определенный мозговой процесс (некоторая мозговая нейродинамическая система). Эти соображения и составляют исходный пункт информационного подхода к проблеме «сознание и мозг» (и шире -«психика и мозг»).

Физикалистский подход.

Суть его заключается в стремлении провести принцип физикалистского монизма в объяснении явлений сознания. Такой подход базируется на обшей установке, которую можно было бы назвать парадигмой физикализма. Последняя выражает уверенность, что весь мир есть не более, чем совокупность физических процессов, поскольку всякое знание базируется на физике. Отсюда - редукционистская программа сторонников данного подхода. Как писал Д.Армстронг: «Мы должны дать полное описание человека в физико-химических терминах»7.
Подобная программа символизирует позицию крайнего сциентизма. Она имеет свои философские истоки в воззрениях Ламетри и Кабаниса. В прошлом веке ее наиболее последовательные сторонники были среди так называемых вульгарных материалистов (Бюхнер, Фогт, Моллешот и др.). Однако и в наше время аналогичные взгляды популярны среди естествоиспытателей: приняв тезис о материальности мысли, психического, любых явлений сознания, можно сравнительно легко строить объясни тельные модели в тех областях естественнонаучного знания, которые призваны прояснять связь и взаимодействие психических и физиологических факторов, духовного и телесного. Отсюда стремление полагать психические явления в качестве физических или рассматривать, скажем, психический образ как объективно существующую в головном мозге химическую копию соответствующего предмета8.
Однако в такого рода объяснительных моделях то, что именуется психическим, явлениями сознания выступает в крайне упрощенном виде, ибо уникальные свойства психического как бы заранее элиминированы. Речь идет о субъективности, смысле, интенциональности. Если же эти свойства эксплицируются и используются для описаний явлений созна ния, то тогда вступают в силу типичные аргументы, выдвигаемые обычно против физикалистско-редукционистских концепций (скажем, о нередуцируемости качества интенциональности, о неадекватности физического описания личности и т.п.). Все это свидетельствует о несостоятельности парадигмы физикализма в качестве методологической основы разработки проблемы «сознанание и мозг».

Бихевиоральный подход.

Его особенность состоит в том, что явления сознания и мозговые процессы берутся нерасчлененно, как бы в их изначальном единстве и описываются в поведенческих терминах. Действительно, всякий поведенческий акт включает единство психического и физиологического. Поэтому бихсвиоральная установка в ее общем виде имеет, конечно, существенный смысл. Но в такой весьма обшей и абстрактной форме она вряд ли пригодна для решения психофизиологической проблемы. К тому же надо учитывать ее разные интерпретации, способные принимать характер альтернативных концепций. Среди них часто встречается редукционистская интерпретация, когда сознание сводится к поведению, что свойственно концепции бихевиоризма. Методологическая несостоятельность такой редукции подробно освещалась как в советской, так и в западной литературе. Столь же несостоятельны и попытки отождествления феномена сознания с рефлексом, до сих пор встречающиеся среди сторонников учения И.П.Павлова.
Другие варианты интерпретации бихевиоральной установки исключают жесткий редукционизм, акцентируют единство психическою и физиологического, но вместе с тем полагают в качестве объекта исследования именно поведенческую реакцию в ее обусловленности соответствующими физиологическими процессами, протекающими в головном мозгу и нервной системе в целом. Такая методологическая программа характерна для концепции высшей нервной деятельности. Исходя из того, что рефлекс есть единство физиологического и психического, современные последователи И.П.Павлова истолковывают психическую деятельность, как высшую нервную деятельность и стремятся описывать психические явления в терминах высшей нервной, т.е. рефлекторной, деятельности. Категориальная структура такого описания образует синтез бихевиорального (ибо рефлекс есть реакция, поведенческий акт) и собственно нейрофизиологического (рефлекс означает вместе с тем и нервную связь).
Но поскольку описание поведенческого акта непременно включает учет определенных психических состояний, явлений субъективной реальности (чувственного образа, мотива, стремления и т.п.), теория высшей нервной деятельности претендует на своеобразное решение психофизиологической проблемы. П.В.Симонов пишет: «Психофизиологическая проблема возникла в период, когда деятельность мозга еще изучали две науки - физиология и психология. Создание науки о высшей нервной (психической) деятельности фактом своего рождения ознаменовало первый шаг к диалектическому «снятию» самой проблемы»9. И далее читаем: «В истории науки случалось не раз, когда ее развитие вело не к решению вопроса, длительное время волновавшего умы исследователей, но к ликвидации самого вопроса как неправомерного и бесплодного в свете новых завоеваний человеческого разума»10.
Вряд ли надо доказывать, что подобное «решение» психофизиологической проблемы выдает желаемое за действительное. Впечатление о «снятии», преодолении психофизиологической проблемы возникает в связи с тем, что при попытках теоретически реализовать бихевиоральную установку явления субъективной реальности берутся в «снятом» виде, не выделяются специально в качестве особых объектов описания и исследования, соотносимых, с одной стороны, с объективно фиксируемым поведенческим актом, а с другой - с определенным мозговым нейрофизиологическим процессом. Более того, тут в самой исходной посылке заложено отрицание какой-либо автономности описания явлений субъективной реальности по отношению к описанию поведенческого акта.
Не случайно, что не только представители концепции высшей нервной Деятельности, но и наиболее последовательные сторонники «деятельностного» подхода, в советской психологии (А.НЛеонтьев, В.ВДавьшов, В.П.Зинченко и др.) также проявляли тенденцию к отрицанию психофизиологической проблемы, а некоторые близкие к ним по образу мысли философы (Э.В.Ильенков, Ф.Т.Михайлов, В.И.Толстых и др.) прямо объявили ее псевдопроблемой".
На этом вопросе важно остановиться подробнее, ибо «деятельностный подход» выражал позиции ортодоксальной марксологии, питал ее ультрасоциологизаторские установки. Отсюда отрицание роли природных, в том числе генетических, факторов в формировании личности, получившее
широкое распространение и видимость незыблемой марксистской истины благодаря стараниям многих философов и психологов, особенно А.Н.Леонтьева. Дело дошло до того, что генетик Н.П.Дубинин стал доказывать, будто генетические факторы не имеют существенного отношения к формированию личности. С этих позиций он отлучал от марксизма и «фомил» своих оппонентов - таких выдающихся ученых как БЛ.Астауров, Д.К.Беляев, З.П.Эфроимсон12. Н.П.Дубинин заявлял, что объяснение психических явлений не может опираться на функционирование нейронов мозга". «Сколько бы мы не изучали строение мозга человека и процессы, идущие в нейронах, - писал он позднее, - мы, даже получив важнейшие данные по нейрофизиологии, не поймем, что такое мысль»и.
Очевидна некорректность таких утверждений (ибо неясно главное -в каком смысле «не поймем»), попытки Н.П.Дубинина безосновательно отвергнуть плодотворность исследований психики как функции мозга.
Социологизаторские установки выступали за последние десятилетия в разных формах, их адепты стремились вынести психику и сознание за пределы человеческого индивида, изобразить сознание как cyгу6o надличностное качество. Это характерно для статьи В.П.Зинченко и М.К.Мамардашвили, вызывавшей многие недоразумения в связи с тем, что авторы настаивали на особом статусе «психических событий», которые, по их мнению, «происходят не в голове, как нейрофизиологические события»15, а, скорее, где-то между головами людей.
По М.К.Мамардашвили термин «сознание» в принципе означает какую-то связь или соотнесенность человека с иной реальностью поверх или через голову окружающей реальности16. «И это место перехода или место связности и есть сознание, которое у нас есть или нет. То есть сознание - это место. В топологическом смысле этого слова»1'. «То есть, вводя сознание, как место соотнесенности и связности того, что мы не можем соотнести естественным образом, мы только так и можем определить сознание»18.
Допустим, что приведенные высказывания имеют некий сокровенный смысл, но даже не вдаваясь в подробный анализ, у нас есть основание отметить, что автор итерирует такой аспект проблемы, как отношение сознания к мозгу. Это проявилось и в его интервью журналу «Вопросы философии»: «По обыденной привычке, - говорит он, - мы, как правило, вписываем акты сознания в границы анатомического очертания человека. Но, возможно, каким-то первичным образом сознание находится вне индивида как некое пространственно-подобное или полевое образование»1''. Понятно, что при таком подходе к сознанию мозг оказывается не при чем.
Серьезные сомнения вызывают и некоторые положения статьи Е.П.Велихова, В.П.Зинченко и В.А.Лекторского, ставящей целью сформулировать методолошческие основы междисциплинарных исследований сознания70. В ней мы видим аналогичные исходные посылки: «сознание выступает в качестве связи, посредствующего звена между деятельностью и личностью»'1'. «В качестве концептуальной основы междисциплинарных исследований сознания, - пишут авторы, - мы выдвинули методологическую идею трактовки сознания как «духовного организма», оснащенного функциональными органами»22. Сознание - «самый сложный функциональный орган индивидуума и социума»". Это - суперорган, орган органов. Авторы следуют К.Марксу, используя его представление о функциональных органах индивида24. Для них индивидуальное сознание есть своего рода организм, порождаемый совокупной деятельностью индивидов, но вместе с тем оно является «органом этой деятельности»25. «Как и всякий другой орган, сознание может быть здоровым и больным...»26. Это относится, видимо, и к органам этого органа. «Например, образ мира как интегральный орган индивида обладает свойствами открытости»27. И, конечно, для глубокого понимания органа и владения им нужно определить исходную «клеточку». Такой «клеточкой» для сознания, согласно авторам, выступает действие, ибо «это не только элемент структуры деятельности, но и исходная единица анализа человеческой психики и сознания...»28.
Как видим, трактовка сознания как органа или органа органов, самого сложного функционального органа, имеющего своей «клеточкой» действие, базируется на бихевиоральной парадигме. Концептуальные построения, возводимые на ее основе, помимо того, что они крайне упрощают или вовсе игнорируют естественнонаучные (и многие пограничные с ними) аспекты проблемы сознания, в такой же мере редуцируют и ключевые области данной проблемы - личностно-экзистенциальные, смысложизненные ее аспекты, входящие в компетенцию психологии личности, социальной психологии, психоанализа, психиатрии, многих гуманитарных дисциплин. Вряд ли нужно доказывать неадекватность истолкования, например, любви и надежды в качестве деятельности или органов индивида.
Вернемся к вопросу об исследовании сознания как функции мозга. Такого рода исследования, согласно авторам, фактически не имеют прямого отношения к проблеме сознания. «Напомним мысль Маркса о том, - пишут они, - что все эти органы индивидуальности существуют как «общественные органы». Поэтому-то они не могут быть погружены в глубины мозга или тайны бессознательного... Общественная природа функциональных органов индивида означает вместе с тем и их надиндивидуальный характер»29. В связи с такой установкой авторы весьма оригинально интерпретируют тезис о сознании как функции мозга. По их мнению, можно говорить о значении «нейрофизиологических механизмов сознательных явлений» однако, нельзя приписывать мозгу качество сознания: «в мозгу есть многое, но непосредственно в нем нет ни грана сознания»30. Так считают, по их словам, и «выдающиеся физиологи и нейрофизиологи». «Они его там не нашли, хотя и добросовестно искали»31.
Вряд ли нужно доказывать, что подобная манера выражений и оценок является не вполне корректной. Это относится и ко многим другим высказываниям, касающимся нейрофизиологических отношений32. Авто ры, например, усматривают криминал в тех случаях, когда «нейрональные механизмы мозга наделяются свойствами предметности, в них ищутся информационно-содержательные отношения...»33. При этом авторы не утруждают себя конкретным рассмотрением тех концепций и исследований, в которых может быть обнаружен подобный криминал. Они рассуждают сугубо абстрактно: раз сознание - «орган», который обладает надиндивидуальными и экстрацеребральными характеристиками, то ин формационно-содержательные свойства должны приписываться только ему или органу этого органа. Но как быть, если эта абстрактная схема противоречит реальным и весьма перспективным исследованиям, в которых как раз «ищутся информационно-содержательные отношения» имен но в мозговых процессах? В качестве примера можно указать на плодотворные исследования школы Н.П.Бехтеревой, в которых ставится задача расшифровки мозговых кодов психических явлений человека (о них еще будет идти речь ниже).
К сожалению, статья трех авторов, хотя и посвящена специально междисциплинарному подходу к проблеме сознания, не рассматривает реальное многообразие современных исследований этой проблемы, в ней нет анализа подходов к изучению сознания в западной науке и философии, не говоря уже о восточной культуре. В ней нет не только критического разбора, но даже указания тех различных концепций сознания и аспектов его рассмотрения, которые характерны для отечественной литературы. Вместо этого авторы просто задают «сверху» свой абстрактный «онтологический» конструкт, не считая нужным соотнести его с наличными концептуальными подходами к такому многомерному объекту исследования как сознание.
Даже если ограничиться тем планом исследования сознания, в котором выясняется связь последнего с мозгом, то уже на этом уровне остро стоит проблема междисциплинарности, соотнесения, обобщения, интеграции результатов, полученных в рамках различных дисциплин, на основе различных методов. Уже тут мы сталкиваемся с чрезвычайным разнообразием эмпирических данных, концепций, ракурсов исследований, гипотез и теоретических обоснований.

За последние четверть века мы были свидетелями успешного развития нейрокибернетических моделей мозговой деятельности, психофармакологических исследований измененных состояний сознания, стереотаксической семиологии (существенно обогатившей наши представления о локализации психических функций), выдающихся результатов в области изучения функциональной асимметрии мозга и психофизиологии чувственного отображения. Возникли новые направления исследований, новые комплексные подходы, в которых существенную роль играют данные нейроморфологии, позволившие существенно обогатить наши представления о функциях головного мозга34.
Несомненно возрастание роли современных исследований мозга как органа психики в развитии медицины, педагогики, проблематики искусственного интеллекта, многих других жизненно важных областей общественной практики. И вряд ли выглядит слишком преувеличенной следующая оценка Ф.Крика: «Нет области науки более жизненно важной для человека, чем исследование его собственного мозга. От нее зависит все наше представление о Вселенной»35. Все это резко контрастирует с позицией Е.П.Велихова, В.П.Зинченко и В.А Лекторского.
На мой взгляд, трактовка сознания как органа, функционального органа, органа деятельности и т.п. вряд ли вносит серьезный вклад в «онтологию сознания», она не может служить основанием для междисциплинарного подхода к проблеме сознания. Такая трактовка, как отмечалось, является одним из выражений бихевиоральной установки. Концептуальные средства последней плохо приспособлены для описания мозговых процессов, преимущественно выносят их за скобки, что создает видимость; не существенности связей сознания и мозга для понимания сознания.
Если учесть все сказанное, то можно прийти к выводу о неадекватности бихевиоральной установки задачам разработки психофизиологической проблемы. Особенно ясно это проявляется, когда главной целью исследования становится отношение феномена сознания к мозговым процессам. Ведь явления сознания не могут быть достаточно полно и адекватно описаны в поведенческих терминах и тем более, конечно, в терминах рефлекторной теории. Попытки же такого рода описаний ведут к чрезмерно упрощенным моделям соотношения психического и физиологического, ибо в них не находят адекватного отражения такие кардинальные свойства субъективной реальности как содержание, смысл, ценностное отношение, интенциональность.

@темы: Шпоры

---

Рефлекторный принцип Де. гол. мозга.

Понятие рефлекса (по латыни — отражение) в науку ввел французский ученый Рене Декарт. Но его взгляды, на тот момент, были еще наивны и противоречивы.
Рефлекторная теория психики - теория психологии, базирующаяся на том, что
в основе психики лежит отражение внешнего мира. Основы Р.Т.П. были заложены
И.М. Сеченовым, утверждавшим, что "...все акты сознательной и бессознательной
жизни по способу происхождения суть рефлексы". Экспериментально она была
развита И.П. Павловым и теоретически с позиции психологии уточнена С.Л.
Рубинштейном (1946). Согласно Р.Т.П., рефлекс есть ответ организма на внешнее
или внутреннее раздражение, осуществляемый при помощи нервной системы.
Существует большое количество разнообразных рефлексов, начиная от элементарных
ответов организма до весьма сложных, состоящих из целой серии следующих друг за
другом отдельных актов. С помощью рефлексов обеспечивается взаимодействие между
отдельными частями организма и его органами и взаимодействие организма с
окружающей средой. Р.Т.П. была использована представителями бихевиоризма для
обоснования процесса обучения языку как овладения системой речевых навыков в
ответ на предъявляемые стимулы. В учебном процессе применяются опоры как на
безусловные, так и на условные рефлексы. Последние приобретаются в процессе
обучения.
Безусловный рефлекс - наследственно закрепленная стереотипная форма
реагирования на биологически значимые воздействия внешнего мира или изменение
внутренней среды организма. В отличие от условных рефлексов, служащих
приспособлению организма к условиям внешнего мира, безусловный рефлекс
обеспечивает приспособление к относительно постоянным условиям. Однако в чистом
виде безусловный рефлекс практически не существует - на его основе
надстраиваются сложные системы условных рефлексов, определяющих в единстве с
безусловным рефлексом гибкость и динамизм поведения.
Условный рефлекс - Рефлекс, в результате образования которого
раздражитель, прежде не вызывающий соответствующей реакции, начинает ее
вызывать, становясь сигнальным (условным, т.е. обнаруживающимся при
определенных условиях) раздражителем. В настоящее время принято представление о
механизме условного рефлекса как о сложной функциональной системе с обратной
связью. У человека наряду с первой сигнальной системой, порождаемой
воздействиями среды, существует вторая сигнальная система, где в качестве
условного раздражителя выступает слово - "сигнал сигналов" (по И. П. Павлову).
1. ВКЛАД И.П.ПАВЛОВА И А.Р.ЛУРИЯ В ТЕОРИЮ
Рефлекторная теория психики, лежащая в основе современной психологии, дала
возможность объяснить зависимость изменения умственной работоспособности
детей, перенесших те или иные заболевания нервной системы, от их воспитания и
обучения. Возникла более оптимистическая оценка перспектив психического
развития умственно отсталых детей.
Поскольку болезнь центральной нервной системы ребенка представляет собой
сочетание органических и функциональных нарушений (разрушение некоторых
клеток коры мозга и изменение силы и подвижности нервных процессов), можно
ликвидировать или ослабить эти функциональные нарушения нервных процессов,
соответствующим образом организовав обучение и воспитание учащихся
вспомогательной школы. Так, например, оказывается возможным преодолевать
такие особенности поведения детей, как несдержанность, несобранность,
отвлекаемость внимания и т.д., формируя и укрепляя процесс внутреннего
торможения.
Таким образом, перестройка психологии умственно отсталого ребенка на основе
учения академика И.П. Павлова способствовала дальнейшему углублению понимания
умственной отсталости. Стали понятнее физиологические механизмы нарушения
познавательной деятельности (слабость замыкательной функции коры, склонность
к охранительному торможению, инертность нервных процессов и т.д.).
Очень важные исследования особенностей высшей нервной деятельности умственно
отсталых и иных аномальных детей, выполненные профессором А.Р. Лурия и его
многочисленными сотрудниками и учениками, а также работы М.С. Певзнер, В.И.
Лубовского и их сотрудников обогатили психологию умственно отсталых детей.
...Постоянную связь внешнего агента с ответной на него деятельностью организма законно назвать безусловным рефлексом, а временную - условным рефлексом... Временная нервная связь есть универсальнейшее физиологическое явление в животном мире и в нас самих. А вместе с тем оно же-и психическое - то, что психологи называют ассоциацией, будет ли это образование соединений из всевозможных действий, впечатлений, или из букв, слов и мыслей»*.

Теперь ясно, что психические функции осуществляются условными рефлексами, из которых складывается высшая нервная деятельность, а более простые ее функции - безусловными рефлексами, составляющими низшую нервную деятельность. Описанный выше у собаки ре­флекс (звук - слюноотделение) есть условный рефлекс первого порядка. Но значение условно-рефлекторной деятельности увеличивается возможностью образования так называемых рефлексов высшего (второго, третьего и т.д.) порядка, оказывается, что если первый условный рефлекс будет достаточно прочен, то при известных обстоятельствах через некоторое время он также может стать условным раздражителем. Связь «звонок - слюноотделение» будет в этом случае рефлексом уже второго порядка. Существуют и более сложные рефлексы. Рефлекс второго порядка может образоваться только на базе достаточно прочного рефлекса первого порядка. Вначале же всякий только что образовав­шийся рефлекс не прочен и легко нарушается. Любой внешний раздражитель, например тот же звонок, данный вместе или сразу после света, вызывает прекращение выделения слюны - тормозит рефлекс. Такое торможение рефлекса под влиянием другого раздражителя И.П. Павлов назвал внешним торможением.
Иррадиация, концентрация и взаимная индукция нервных процессов образуют ту смену возбуждения и торможения, которую И.П. Павлов назвал функциональной мозаикой коры головного мозга или корковой нейродинамикой. Система условных рефлексов, связанная в одно целое и проявляющаяся в результате одного пускового сигнала, И.П. Павловым была названа динамическим стереотипом, который является физиологическим механизмом навыков и привычек. Человеку, попадающему в новые условия, приходится ломать ранее сложившийся у него стереотип и создавать новый. Это процесс, требующий иногда большого нервного труда, о чем нельзя забыть, будучи работником юридического труда.
В конце своей жизни И.П. Павлов заложил основу учения о второй сигнальной системе действительности. Так, наблюдая за рассудочным поведением высших обезьян, И.П. Павлов пришел к выводу, что кроме безусловных и условных рефлексов есть и третий их вид, который он назвал каузальным рефлексом. Когда обезьяна строит вышку, чтобы достать плод, то это «условным рефлексом» назвать нельзя, говорил он. Это есть случай образования знания, уловления нормальной связи вещей. Это - другой случай. Тем самым создатель учения об условных рефлексах еще более углубил рефлекторную теорию психики.

Наиболее творчески развил мысль своего учителя П.К. Анохин, который впервые в нашей стране начал разрабатывать идею обратной связи, доказав при этом, что рефлекторная дуга есть рефлекторное кольцо, замыкающее ряд рефлексов в спираль.
Учение о высшей нервной деятельности, о развитии психики является естественнонаучной основой всех психологических наук, в том числе и юридической психологии.

@темы: Шпоры

---

История проблемы соот. психики и мозга.

Проблема соотношения психики и мозга принадлежит к числу важнейших проблем естествознания. Долгое время мозг считался своеобразным «черным ящиком», а в сознании большинства людей принципиальное различие между душой и телом было незыблемо. Но постепенно мозг стали рассматривать как материальный субстрат психики, имеющий сложную организацию. Первые попытки представить психические процессы как функции определенных участков мозга предпринимались еще в средние века, когда философы и натуралисты считали возможным такие функции как воображение, мышление, память, в три мозговых желудочка. Но истинное исследование проблемы взаимосвязи мозга и психических функций началось в XIX в., и в настоящее время можно выделить четыре основных подхода, сложившееся в науке, которые по разному отвечали на главный вопрос: как же связны психические функции с мозгом. Это узкий локализационизм (или психоморфологическая концепция), антилокализационизм (или концепция эквипотенциальности), эклектическая концепция и теория системной локализации высших психических функций (ВПФ).

Появление узкого локализационизма связывают с именем известного австралийского анатома Френсиса Галя (1758-1828). Заметив, что отдельные заболевания связаны с повреждением тех или отдельных участков мозга, он предложил, что «сложные способности человека интимно связаны с отдельными, строго ограниченными участками мозга, которые, разрастаясь, образуют соответствующие выпуклости на черепе, позволяющие определить индивидуальные различия в способностях человека». Ф.Галль считал, что существуют определенные соотношения между особенностями психического склада людей и формой их черепа. Эту зависимость он объяснял различиями в интенсивности роста разных областей коры.

Сотрудник Галя Шпурцхейм распространял данные идеи под названием «френология» и добился их широкого признания. В первой четверти XIX в. Френология была популярна не меньше, чем сто лет спустя - психоанализ.

По сути это была первая попытка привязать конкретную функцию к строго ограниченному участку мозга, но к сожалению, теория не опиралась на серьезные исследования и подверглась обоснованной критике.

Коренной перелом в исследовании мозга наступил в 1861 г., когда французский анатом Поль Брока описал больного с грубыми нарушениями моторной речи (больной не мог произнести ни одного слова при полной сохранности движения губ, языка, гортани). Сделав после смерти больного вскрытие, он предположил, что дефект был вызван опухолью в задней трети лобной извилины левого полушария. Таким образом впервые клинически была доказана связь психической функции с определенным участком мозга. В 1873 г. немецкий психиатр Карл Вернике описал случай, когда поражение другого участка мозга (задней трети верхней височной извилины левого полушария) вызывало четкую картину нарушения понимания слышимой речи. В эти же годы были найдены «центр понятий», «центр письма», «центр ориентировки в пространстве». В 1934 году на материале черепно-мозговых ранений времен первой мировой войны К.Клеймен составил карту локализации психических функций.

Е.Д. Хомская выделяет основные положения узкого локализационизма:

- функция рассматривалась как неразложимая на компоненты психическая способность , которая соотносится с определенным участком мозга;

- мозг, в свою очередь, представляет собой совокупность различных «центров», каждый из которых целиком заведует определенной функцией;

- под локализацией понималось непосредственное наложение психического на морфологическое.

К сожалению, представители данного направления не могли объяснить известные клинические факты: почему при поражении отдельных участков мозга могли нарушаться одновременного несколько психических функций и почему одна и та же функция страдала при поражении разных участков.

Представителями другого направления антилокализационизма были физиологи М.Флуранц, К.Гольдштейн, Гольц, К. Лешли и психологи Вюрцбургской школы. Мишель Флуранц утверждал, что мозг неразделим на отдельные части, кора однородна и равноценна, как любая железа. И мозг продуцирует психику так же как печень - желчь. Они пришли к выводу, что нарушение функции не зависит от места повреждения («закон эквипотенциальности»), но пропорционально величине повреждения («закон действия массы»). Рассмотрим основные методологические положения антилокализационистов:

- психическая функция есть неразложимая на компоненты психическая способность;

- локализация функции представляет собой непосредственное соотнесение психического и морфологического;

- мозг - это однородное целое, равноценное и равнозначное для всех психических функций во всех отделах;

- психическая функция равномерно связана со всем мозгом.

Дж. Хьюлингс Джексон высказывал предположение, что к мозговой организации сложных форм психических процессов следует подходить с позиции уровня их построения, и предположил иерархических подход к строению нервных центров. Эти положения были развиты позже фон Монаковым, Хэдом, Гольшдтейном. Согласно эклектической концепции локализовать в определенных участках можно лишь относительно элементарные сенсорные или моторные функции, а высшие психические функции связаны со всем мозгом равномерно.

Существовала и откровенно идеалистическая теория, которой придерживались такие крупные физиологи, как Г.Гельмгольц, Ч.Шерингтон, Э.Эдриан, Дж.Экла, отрицавшие саму возможность связать мозг и психику.

Ни одно из рассмотренных направлений исследования не позволяло выявить подлинные механизмы психической деятельности человека. Для решения этой задачи необходимо было пересмотреть методологическую основу изучения взаимосвязи психических функций и мозга. Итогом стало появление теории системной динамической локализации психических функций А.Р. Лурия.

Данная концепция основана на понимании психических явлений как системных качеств физиологических функций. Основополагающим является принцип динамической организации психических функций, сформулированный И.П. Павловым и развитый А.Р.Лурия и Л.С. Выготским. Павлов выделил в коре больших полушарий «ядерные зоны анализаторов» и «рассеянную периферию» и совместно с А.А. Ухтомским сформулировал принцип динамической локализации функций как сложного взаимодействия возбудительного и тормозного процессов на различных элементах системы анализатора, благодаря чему создается ответная деятельность организма.

А.Р. Лурия и Л.С. Выготский пересмотрели такие понятия, как «функция», «локализация» и «симптом». Центральное для нейропсихологии понятие «высшие психические функции» было введено Л.С. Выготским, а затем подробно разработано А.Р. Лурия. «Под высшими психическим функциями (ВПФ) понимаются сложные формы сознательной психической деятельности, осуществляемые на основе соответствующих мотивов, регулируемые соответствующими целями и программами и подчиняющиеся всем закономерностям психической деятельности»См. Репина Н.В., Воронцов Д.В., Юматова И.И. Основы клинической психологии, стр.254..

Благодаря этому подходу психическую функцию стали рассматривать не как простую способность, не как отправление той или иной ткани мозга, как психологическую систему, обладающую сложным психическим строением и включающую много психологических компонентов. Такое понимание функции как функциональной системы основывается, во-первых, на представлении подвижности входящих в ее состав частей (наличие постоянной задачи, осуществляемой с помощью меняющихся средств) и во-вторых, на том, что сложный состав функциональной системы всегда включает целый набор афферентных (настраивающихся) и эфферентных (осуществляемых) компонентов.

С этой точки зрения локализация ВПФ представляет собой системный процесс на основе многокомпонентного состава функциональной системы. ВПФ, как сложные функциональные системы, должны охватывать сложные функциональные системы совместно работающих зон мозга, каждая из которых вносит свой вклад в осуществление сложных психических процессов. Системное представление о локализации ВПФ отличается следующими особенностями:

- ВПФ имеют опосредованный характер (опираются исторически сложившиеся вспомогательные внешние средства, которые оказываются существенными факторами установления функциональной связи между отдельными участками мозга, объединяющимися в единую функциональную систему);

- локализация ВПФ не является устойчивой, меняясь как в процессе развития ребенка, так и на последовательных этапах упражнения.

А.Р.Лурия и Л.С.Выготский сформулировали концепцию системной динамической локализации ВПФ, согласно которой любая психическая деятельность человека является сложной функциональной системой, обеспечиваемой целым комплексом совместно работающих аппаратов мозга. Эти функциональные системы формируются в онтогенезе и могут динамически перестраиваться в зависимости от конкретной задачи. Они имеют двойной принцип строения - вертикальный и горизонтальный. Таким образом психическая функция любой сложности осуществляется при участии целого ряда корковых зон, подкорки, активизирующей системы мозга и, следовательно, не может быть локализована в каком-то одном участке коры. Один и тот же аппарат может перестраиваться для обеспечения разных видов деятельности.

@темы: Шпоры

---

king_marionette

С днем рождения!

@темы: ПЧ

---

/Плачет/

Почему?..
Да потому, что я досмотрел МФ.
И я верю, что Акира-кун отдал Широгане тьму! И тогда... И тогда он вер-нет-ся!(( /Бьет кулаком по столу и плачет/. Невозможно, что он умер, Хамунаби ушел во тьму, а Харука-кун просто так уехал!
/Кстати, почему Ко в конце не показали, э?../.
В общем.
В общем.
Я верю, что второй сезон будет!
/Только когда.../.

@темы: Фактор.

---

/Убился/

Прикиньте, я лох, и пополнил чужой счет...

@настроение: Ааааа, щет! Х_х

@темы: Тема, тема, тема.

---

ПЧ.

Кто помнит, Ичиру в анимешке умер, нэ?..
И, кстати, что Вы все так на Юки напали?.. Хорошая девочка, десу!

запись создана: 09.05.2009 в 20:32

@темы: Ичиру-тян.

---

А, /Катается/

Даже на Токио три человека))
А у нас 8))
А на Хентае - 16=(
Черт, но я всегда слежу по этой "статистике", как-то успокаиваюсь))

@настроение: Вахахаха!

@темы: Статы, форумы, квоты.

---

Омг!

Ни шута себе! Его снимают! Ёкатаааа, будем искать на Рутубе, хотя вряд ли кто-нибудь смотрел или смотрит Кобру.

Космические приключения Кобры [ТВ-2] (2009, Япония, ТВ)
Cobra the Animation: Rokunin no Yuushi
Cobra The Animation: Rokunin no Yushi
COBRA THE ANIMATION 六人の勇士

Космические приключения Кобры OVA-2 (2009, Япония, OAV, 2 эп.)
Cobra The Animation: Time Drive
COBRA THE ANIMATION　コブラ　タイム・ドライブ
COBRA THE ANIMATION コブラ　タイム・ドライブ
COBRA THE ANIMATION タイム・ドライブ

Космические приключения Кобры OVA-1 (2008, Япония, OAV, 4 эп.)
Cobra The Animation: The Psycho-Gun
COBRA THE ANIMATION　コブラ　-ザ・サイコガン-
COBRA THE ANIMATION ザ・サイコガン

Космические приключения Кобры [ТВ-1] (1982, Япония, ТВ, 31 эп.)
Space Adventure Cobra
Space Cobra
スペースコブラ
スペースアドベンチャー　コブラ

Космические приключения Кобры - Фильм (1982, Япония, полнометражный фильм)
Space Adventure Cobra Movie
Space Adventurer Cobra Gekijouban
Space Adventure Cobra - The Movie
Space Adventure Cobra (1982)
Cobra Space Adventure
Cobra Gekijoban
SPACE ADVENTURE　コブラ
SPACE・ADVENTURE コブラ

@музыка: Хааай!

@настроение: Ньяяяяяяяхооооооооооуууууууу!

@темы: Аниме)

---

Айр-Фильм.

Куда как тревожнее.
И взрослее.
Станция и светлячки - явно из сериала...
Как и Пико-Пико.
В Телевизоре! О_________о. Э?..

@темы: Фильмы.

---

/Фыркнул/.

Вот в такой день не возмущаются тому, что типо "Зачем показывать такие фильмы, там одна безсыходность. Не в такой день!"
Мне так кажется, если не в такой день, то потом и вовсе об этом Дне забудут.

@музыка: Тишина~

@настроение: Пф.

@темы: Тема Дня.

---

Просто.

С Днем.

@темы: Георг. ленточки.

---

День за днем.

И снова - яблочный пирог.

@темы: Ням-ням, нэ?..

---

Пч

Посоветуйте аниме. Желательно - небольшое, от 3-ех до 13-ти-14-ти серий. Или же - полнометражки.
Любого жанра.
Буду очень признателен)

ToraDora!
За облаками
Эф- история воспоминаний
Эф - история мелодий
Дочери Мнемозины
4 листочка
terra e
bokura ga it
Железобетон
Mind Game
Kurozuka
Mononoke
виндария
фотон (6 серий)
смеющаяся мишень
Bartender

запись создана: 09.05.2009 в 14:07

@темы: Аниме.

---

Ах, да.

За что люблю свой поселок попсовый - совершенно я там серая личность, не любящая людей там.
И на тебе - мы с Вендеттой-сан (она в большей степени, правда), мало того, что были там лезбиянками, так теперь еще и стервы.
Кхрм, ключ им в гаечный в зубы.

@настроение: Мтэ...

@темы: Тц.

---

Поглощенность чем-то иным.

Отрицание реальности — защита себя от неприятной действительности путем отказа трезво воспринимать ее, часто принимающего форму ухода от нее — в «болезнь» либо в поглощенность чем-то другим.

Бег, бег, бег.
Аниме, книги, знания.
Остановиться, иначе я - мышь белая.

@темы: Мерзко знать знание.

---

Книги.

Как бы я не ругал Лурию за то, что мне приходится учить его. распечатал-таки "Потерянный и возвращенный мир. (История одного ранения)".
Вроде бы, там и с научной точки зрения все лучше рассказано, да и мелким шрифтом 9 - получилось-то всего 41 страница.
Т.ч., почитаем.

@темы: Lurie

---

Хвала матери!

Мне купили новый чай)
Tessa.
Люблю эту фирму, у нее всегда пакетики вкусные и не дорогие=) А так как, мать уже поняла, что я загоняться начал по чаям, притащила мне коробооочку!
Состав: Вишня, гибискус, корица, яблоко и еще что-то там.
Амг, это просто Божественно!
----------------------------------------
А еще досмотрел Air. Бесподобно.
Смотрю фильм по нему - пока просмотрел 1/3.
Дураки те, что говорят, типо - плохое. Оно совсем иное. Даже снято по-другому, и это - совсем замечательно!
----------------------------------------
....

@темы: Дай ски.