Эм и Эш.
По битым стеклышкам в сто семнадцатый раз я пройдусь, по дорожке, выложенной мозаикой судеб, я прогуляюсь, а потом, зажмурившись, посмотрю вниз, и увижу только кресты и могилы, плывущие в розоватом тумане.
Раз.
Поворот головы и шаг влево, поворот головы, взмах руки, по волнам слез и шаг вправо.
Два.
Это все падающие звезды, это все синие грани в битых фужерах, в салатницах и праздничных мандаринах на елках.
Три.
Это все пенные гривы лошадей, это все желтое мыло с них, это все загнанные гончие за зайцами, которых не догнать, убегающих, растворяющихся в каких-то склепах и бюстах классиков.
Четыре.
Махровые цветы цветут в райских землях, а босые ноги топчут их, предпочитая цветам, адское дерево с яблоками, где змей обвивает руки и душит ангелов, осмеливающихся подойти.
Пять.
Минутные стрелки текут так быстро, лежа на диване, с часами, а я обнимаю часы, а я бегу вслед за зайцами в розоватый дым на кладбищах крестов, слышу звуки скрипки, пью из синих фужеров и рву яблоки, выращивая змеев.
Шесть.
Любой подошедший сейчас обожжен будет взглядом из-под длинных ресниц, утоплен в омутах русалок, где они поют по ночам страшные песни, передразнивая священников.
Семь.
Листья над городом кружатся, экс-реальное заменяется более совершенным технологически, а у меня секундная стрелка остановилась, от того и время замерло, от того и жизнь не продолжается, и только старый доберман лежит у ног.
Восемь.
Единение разума, сознания, еще многого закинуто на пыльный шкаф и загнано под плинтус, чашки кофе горой стоят за идеалами, место флагов будут вывешены футболки с надписями о шовинизме, а карандаши будут точиться прямо на пол.
Девять.
Едко-горько прорвутся слова из глотки, сочный сок потечет по рукам, и крики чаек на вершинах окажутся последними предупреждениями перед грозной бурей Посейдона…
Десять.
Безпарное начало, безпарный конец, с парами в парах, гуляющие в парах под лунным свечением, с обрубленными краями, мостами с горящими огнями и промасленными веревками – все так же на грани, вам так не кажется?..
Примерно 1:15
Раз.
Поворот головы и шаг влево, поворот головы, взмах руки, по волнам слез и шаг вправо.
Два.
Это все падающие звезды, это все синие грани в битых фужерах, в салатницах и праздничных мандаринах на елках.
Три.
Это все пенные гривы лошадей, это все желтое мыло с них, это все загнанные гончие за зайцами, которых не догнать, убегающих, растворяющихся в каких-то склепах и бюстах классиков.
Четыре.
Махровые цветы цветут в райских землях, а босые ноги топчут их, предпочитая цветам, адское дерево с яблоками, где змей обвивает руки и душит ангелов, осмеливающихся подойти.
Пять.
Минутные стрелки текут так быстро, лежа на диване, с часами, а я обнимаю часы, а я бегу вслед за зайцами в розоватый дым на кладбищах крестов, слышу звуки скрипки, пью из синих фужеров и рву яблоки, выращивая змеев.
Шесть.
Любой подошедший сейчас обожжен будет взглядом из-под длинных ресниц, утоплен в омутах русалок, где они поют по ночам страшные песни, передразнивая священников.
Семь.
Листья над городом кружатся, экс-реальное заменяется более совершенным технологически, а у меня секундная стрелка остановилась, от того и время замерло, от того и жизнь не продолжается, и только старый доберман лежит у ног.
Восемь.
Единение разума, сознания, еще многого закинуто на пыльный шкаф и загнано под плинтус, чашки кофе горой стоят за идеалами, место флагов будут вывешены футболки с надписями о шовинизме, а карандаши будут точиться прямо на пол.
Девять.
Едко-горько прорвутся слова из глотки, сочный сок потечет по рукам, и крики чаек на вершинах окажутся последними предупреждениями перед грозной бурей Посейдона…
Десять.
Безпарное начало, безпарный конец, с парами в парах, гуляющие в парах под лунным свечением, с обрубленными краями, мостами с горящими огнями и промасленными веревками – все так же на грани, вам так не кажется?..
Примерно 1:15